• разное распределение окончаний
• у существительных, в род. п. мн. ч. жен.р.: формаў \ форм, моў \ моваў, лiнiяў \ лiнiй;
• в род. п. ед. ч. муж. р.: плану \ плана, раёну \ раёна;
• в предл. п. ед. ч: аб дзедзе \ аб дзеду, у Пецярбурзе \ у Пецярбургу;
• у прилагательных, в род. п. ед. ч. жен. р.: сiняе \ сiняй, вясёлае \ вясёлай;
• у глаголов, в 1 лице мн. ч. наст. врем. изъяв. накл.: iдзем \ iдзём, бярэм \ бяром;
• в 1 лице мн. ч. повел. накл.: будзьма \ будзем, будуйма;

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. некоторые периодические издания стали использовать тарашкевицу, были даже предложения официально вернуться к прежним нормам. В августе 1993 года для решения орфографических проблем была организована Государственная комиссия по уточнению правописания белорусского литературного языка. Однако, через год языковая политика начала меняться, и комиссия, не изменив ни одного правила, прекратила свою деятельность. В настоящее время "тарашкевицей" иногда пользуются некоторые независимые газеты (например, "Наша Нiва"), и некоторые молодежные радиостанции (например, "Стиль" – радио Белорусского Патриотического Союза Молодежи (БПСМ)). Единственным СМИ, пользующимся только "тарашкевицей" является американское радио "Свабода", вещающее из Праги. Это же относится и к его сайту в Интернете [http://www.svaboda.org], на котором публикуются все материалы, вышедшие в эфир. Более того, "Свабода" не только пользуется "тарашкевицей", но и является активным создателем новых слов, особенно терминов для новых реалий. В отличие от официальной нормы, где для таких понятий, как правило, заимствуются слова из русского, здесь обычно создаются новые слова на основе внутренних ресурсов языка (как в исландском).

В последнее время происходит расшатывание литературной нормы и в самой Белоруссии, как под воздействием "тарашкевицы", так и из-за отсутствия достаточного контингента постоянных носителей этой нормы [Падлужны 1998, 28-32]. Как в устной речи (даже дикторской), так и в надписях постоянно нарушаются существующие нормы белорусского языка, часто под влиянием русского языка [Дрыгайло 2000]. В целом можно отметить большую вариантность, характерную для белорусского литературного языка (по сравнению с русским, например), связанную как с недолгой его историей, так и с большей опорой на диалекты [Запрудскi 1999, 20-26].

Умение говорить на литературном белорусском языке у большинства его носителей (до 50 лет) вырабатывается не в детстве при естественном общении в семье и на улице, а путем специального обучения: обычно – в школе, реже – на отделениях белорусистики в вузах, в 1990-95 гг. на специальных языковых курсах для студентов, преподавателей, служащих [Мечковская 1994, 312]. Иногда встречаются энтузиасты и/или патриоты, говорившие всю жизнь по-русски (нередко русские же по национальности), но в какой-то момент решившие выучить белорусский язык и теперь старающиеся на нем говорить, а нередко и писать. Конечно, число таких сознательных носителей больше числа носителей корнского или мэнкского языков, но между ситуациями с этими языками есть немало общего.

Белорусский диалектный язык представлен "основной группировкой говоров" и говорами Западного Полесья. Первая делится на северо-восточные, юго-западные и промежуточные центральные говоры. Большая часть говорящих по-белорусски является носителями именно диалектной речи, большинство из них в той или иной мере владеет и литературной нормой (хотя пользуются ей гораздо реже, чем родным диалектом или русским языком). В большинстве исследований хоть и указывается на то, что под белорусским имеется в виду как литературный, так и местный (=диалектный), но нигде не проводится различия между ними.

Русский язык  

Русский язык в Белоруссии гораздо более однороден, но также представлен несколькими вариантами. Литературный русский в своих письменной и разговорной формах распространен повсеместно, однако степень владения им варьирует от хорошего литературного языка, максимум с легкой белорусской интонацией, до сильно смешанной речи, которая уже скорее относится к трасянке.

Основные интерферентные явления, характерные для русской речи белорусов (в меньшей степени русского населения Белоруссии), объединяются под общим понятием "белорусский акцент". Основные его черты следующие.

Фонетические: наиболее регулярные черты: особая интонация (особенно в вопросительных предложениях); фрикативное [γ] (γара) и соответствующий ему глухой [х] на конце слов (я не смох); меньшая редукция безударных гласных (памагать вместо пъмŒгать, jапонец вместо jипонец (яканье)); твердые [ч], [шч] (русское "щ"); цеканье (ехаць, цёмный) и дзеканье (дзядзька); неправильное место ударения (зимy, четырнaдцать);
менее регулярные: двойные мягкие согласные (варенне, вяселле); только твердое [р]; губногубной [ў] (быў, траўка); твердые губные на конце слов (сем, степ) [Мельникова 1999, 52-65; Мечковская 1994, 312].

Морфологические. Несмотря на то, что морфологическая система языка наиболее непроницаема для внешних явлений, отдельные случаи интерференции наблюдаются и в этой сфере. Довольно часто встречаются следующие явления: неправильный выбор рода существительных (собака съел; кровавый мозоль); неправильное употребление числа существительных (мы собирали малины; слова выделены красным чернилам); ошибочные флексии при склонении (без погонов; мы с папом; по окне; на зеленым); формы без -т# или с -ть# в 3-ем лице глаголов в настоящем времени (дыхае, рисуе; береть, глядять); использование укороченного варианта суффикса несовершенного вида (подкрадваться, выкрайвать) [Вешторт 1999, 65-73].

Лексические. В русской речи белорусов встречается немало белорусских слов: завея "метель" (Сегодня сильная завея), страта "потеря хода" (Ты сделала страту). Часто встречается неправильное употребление русских слов под влиянием их белорусских эквивалентов: Вчера у друга было веселье (бел. вяселле "свадьба"); стилистические ошибки: Встреча глав держав (вместо государств) [Николаева 1999, 73-83]. Помимо ошибок в русском языке Белоруссии имеются и слова, расцениваемые как нормальные, но отсутствующие в русском языке России: шильда "рекламный щит на улице" (бел. шыльда "вывеска"); подписант ("По сообщению подписанта Хартии'97..." [БДГ, 17.05.2000]).

Русско-белорусское двуязычие

В терминах социолингвистики русско-белорусское двуязычие можно охарактеризовать следующим образом.

• несмотря на то, что людей, в основном пользующихся русским больше, из-за близкого родства языков большинство населения понимает речь на обоих языках, а значительные группы носителей активно пользуются обоими языками; индивидуальное двуязычие в Белоруссии носит массовый характер;
• нечеткость распределения функций и сфер использования языков (в том числе по оси престижность – непрестижность) не позволяет считать русско-белорусское двуязычие диглоссией (вопреки [Wexler 1992]); дублированию функций способствует тот факт, что оба основных языка имеют статус государственного;
• наличие существенных различий в использовании языков между крупными городами, мелкими городами и деревней – города Белоруссии являются в основном русскоязычными еще с прошлого века, причем и до этого они были во многом польскоязычными; в то же время не наблюдается существенных различий в распределении языков между отдельными частями страны;
• интерферентные явления наблюдаются как в белорусской, так и в русской речи жителей Белоруссии; интенсивность интерференции широко варьируется от образования, языковой среды, профессии, возраста и национальности говорящих; однако, нельзя сказать, что в Белоруссии вообще не знают как следует ни белорусского, ни русского [Dingley 1989, 186: "neither language is known properly"]
• наличие вышеприведенных факторов приводит к тому, что значительное процент людей говорит на промежуточных или смешанных формах речи, объединяемых под термином "трасянка" [Мечковская 1994, 311; Вешторт 1999, 94].
• символическое значение белорусского языка, больше, чем коммуникативное, хотя немалая часть населения, включая власти, не очень принимает белорусский язык даже в качестве символа;

Трасянка

Наравне с русским и белорусским языками в Белоруссии существует и промежуточная форма смешанной речи – так называемая "трасянка".

Сам термин возник, видимо, не так давно. Так В. Ластовский в 30-е годы называл это явление "чаўня" [Цыхун 1998, 83]. Уже в последнее десятилетие наряду с термином "трасянка" используются более общие названия: "смешанная речь" [Типология 1999], "змешанае беларуска-рускае прастамоўе" [Сямешка 1998, 45-46], "смешанный язык", "мешанина", "ломанина" и аналогичные. Буквально словом "трасянка" (иногда в российской периодике оно пишется через "о": "тросянка" [ЛГ, 19.11.1997]) называется смесь сена и соломы, используемая в качестве корма для скота, которая по качеству сильно уступает чистому сену; смысл "недоброкачественная смесь" и был перенесен в языковую сферу.

Что касается самого явления, то под трасянкой обычно понимают "множество стихийно и по-разному русифицированных индивидуальных вариантов белорусской речи" [Мечковская 1994, 312] или, иными словами, "язык, основанный на белорусском, но с большим количеством разноуровневых элементов русского языка" [Вешторт 1999, 93]. Иногда, под ней понимают "русский язык, перенасыщенный элементами разных уровней белорусского" [Вешторт 1999, 93]. Трасянка имеет, как правило, белорусскую фонетику и интонацию, смешанную морфологию и двойной набор лексики. Определить основу трасянки – русскую и или белорусскую – реально очень сложно из-за близости языков и большого количества отклонений от нормы. "Считается, что смешанная относится к тому языку, к какому относится грамматический строй речи. В практике же бывают случаи, когда, например, предлог белорусский, а окончание русское (аб чалавеке) или, наоборот, союзы белорусские, что затрудняет использование этого принципа" [Вешторт 1999, 98].

Жесткой границы между трасянкой и русским и белорусскими языками, естественно, не существует. Но в качестве рабочего критерия можно принять, что русским языком с белорусским акцентом мы называем речь с преимущественно русской лексикой, белорусской фонетикой и в основном русской морфологией (кроме некоторых широко распространенных явлений, см. п. 3.2.). Речь со смешанной лексикой (с большим процентом русской лексики) и морфологией и белорусской фонетикой мы будем считать трасянкой. Наконец, для белорусского языка с русским влиянием характерны смешанная фонетика и отдельные русские вкрапления в белорусские лексику и морфологию. Другой вопрос, что сами носители могут очень по-разному оценивать свою речь, опираясь скорее на экстралингвистические факторы. Поэтому выяснить количество людей говорящих на трасянке путем опроса очень сложно.

Вот один из примеров трасянки: Шчас пагляджу, якие сапожки прадаюць (Минск). Здесь налицо белорусская фонетика (шч, дж, -ць); лексика представлена и белорусской (якие) и русской (шчас (=сейчас), сапожки), лексема прадаюць (продают) и пагляджу (погляжу) есть как в русском, так и в белорусском языках. Большое количество примеров представлено в статье Г.А.Цыхуна [Цыхун 1998, 83-89].

По нормативному статусу, как считает Л.П.Крысин, эти "образования (речь идет о трасянке и суржике – Ю.Б.) близки к городскому просторечию: они анормативны, возникают и функционируют стихийно, реализуются исключительно в устной речи, преимущественно в городских ситуациях общения" [Крысин 1999, 9]. Впрочем, последние два утверждения не совсем верны для трасянки: иногда она проникает в эпиграфику, стенгазеты и другие письменные тексты, отражающие разговорную речь; в городских же ситуациях трасянку все больше вытесняет русский язык, и сейчас ее скорее можно услышать в устах сельских жителей. Также, в отличие от просторечия трасянка (и суржик) содержат элементы разных, хотя и близкородственных, языков.

Феномен трасянки, как смешанной формы двух языковых образований не уникален в мировой практике. Аналогичные явления характерны для стран, где акролект (литературный язык) существенно отличается от базилекта (местных "диалектов", часто фактически языков), и где происходит стирание наиболее резких локальных отличий и образование промежуточных форм (мезолекта). Среди примеров можно назвать Германию (обиходно-разговорный язык [Филичева 1983, 47-63]), арабские страны, Японию (новые диалекты, "в которых существуют как элементы прежних диалектов, так и литературные, а также элементы, которые не существуют нигде, кроме новых диалектов" [Алпатов 1988, 19-24]). В нашей ситуации место акролекта занимает русский (литературный) язык, а место базилекта – традиционные белорусские диалекты. В качестве мезолекта выступает или белорусский вариант русского языка (в крупных городах), или трасянка. Литературный белорусский язык является акролектом для ограниченного круга лиц.

Ранее, в первой половине 20-го столетия, трасянка была характерна в основном для части горожан, недавно переселившихся из деревни, в то время как в деревне и в небольших городках разговаривали преимущественно на местном белорусском языке. Однако постепенно в крупных городах ее почти вытеснил русский язык, зато она проникла в деревню и стала там активно распространяться. Ныне, наиболее сильные позиции трасянка занимает в небольших городках и в деревне; меньше трасянкой пользовались в крупных городах, особенно в Минске.